Заметки по SPQR. Заговор Катилины.
От древних римлян нам осталось удивительно много документов: книг, писем, пьес, стихов и записанных речей. Если подумать, то это действительно удивительно: представьте себе, что такое книга в древнее время. Это просто свиток из пергамента или хрупкого папируса, её не забэкапишь в cloud. И все эти книги прошли через две тысячи лет: набеги варваров, Великое переселение народов, долгие Средние века, войны, разграбления, инквизицию, чуму и ещё чёрт знает что. И знаете, кто помог их сохранить? Те тысячи монахов, которые кропотливо переписывали их строка за строкой, копия за копией в своих монастырях. Причём они переписывали не только Библию, но и труды древних римлян и греков: романы, исторические очерки, книги по сельскому хозяйству и книги типа “Как построить акведук за 21 день”. Они делали это чтобы сохранить, использовать и передать дальше знания и литературу. И это, пожалуй, был единственный источник знаний в то время. У них получилось. Эта история меня приятно удивила и продолжает удивлять, поскольку обычно религия упрощённо представляется как некий враг науки, особенно в Средние века. Но не всё так черно-бело, есть и положительные аспекты.
И вот, теперь у нас есть столько римских книг, что ни один человек не сможет прочитать их все за целую жизнь. Эти книги позволяют нам рассматривать знаковые события римской истории с разных сторон, давая объёмную картину. Например, в первой главе книги “SPQR”, про которую я писал в прошлый раз, Мэри Бирд описывает “заговор Катилины”: попытку государственного переворота в Древнем Риме. Это событие примечательно тем, что впервые Риму серьёзно угрожали не внешние враги вроде трубящих слонов Ганнибала или варваров, а свои же римляне, которые хотели править по-другому.
Луций Сергий Катилина был многообещающим политиком, но вот с главным постом консула ему не везло. Один раз он не прошёл из-за того, что его во время выборов вызвали в суд за превышение полномочий. В другой раз, через год, его просто не избрали, несмотря на супер-популистскую программу отмены всех долгов. А в те времена, как и сейчас, баллотироваться на выборах было занятием недешёвым. Выборы - это часто “пан або пропав”: можно взять в кредит деньги, потратить их на выборы и потом отбить будучи консулом (например в военной кампании), а можно просто прогореть: потратить деньги и не пройти в консулы.
Агитационные миски с бесплатной едой, справа миска с агитацией за Катилину.
После двух неудачных попыток, Катилина обеднел, отчаялся и решил, что надо действовать решительнее. Объединившись с другими неудачливыми коллегами-сенаторами, жаждавшими власти (например, консулами, получившими пост за взятки, которых раскрыли и лишили звания), Катилина начал собирать недалеко от Рима небольшую армию под руководством своего друга Манлия. Он заручился поддержкой многих простых горожан, которые сидели по уши в долгах, и потому не могли дождаться обещанной “кассации долгов”. Большинству сенаторов кассация, напротив, очень не нравилась: они как раз были теми, кому должны были возвращать долги.
План заговорщиков был прост: в определённый день поджечь Рим в двенадцати местах для отвлечения внимания, убить нынешнего консула Цицерона (того самого, оратора) и его сторонников, параллельно провести восстания в других местах Италии, и потом, когда всё успокоится, самим начать править. Катилине после переворота полагался пост консула.
План был хорош, но один из заговорщиков проболтался любовнице, она передала дальше, в итоге слухи дошли до Цицерона, и он принял меры, созвав внеочередное заседание Сената, на котором присутствовал и Катилина. На этом заседании Цицерон сказал, что государство в опасности и принял нечто вроде чрезвычайного положения, дав сенаторам особо широкие полномочия делать всё, что нужно для безопасности государства. Катилина отвечал, что он мол ничего не знает, всё это ложь и клевета, но звучало неубедительно. Тем не менее, прямых доказательств пока не было, потому Сенату оставалось ждать.
Через какое-то время состоялись очередные выборы консула, на которые Цицерон явился в полном военном снаряжении, чтобы подчеркнуть серьёзность ситуации и реальную угрозу его жизни. Мэри Бирд сравнивает эффект с тем, как будто бы сейчас парламентарий вошёл в здание Парламента с автоматом, игриво выглядывающим из-под пальто. В итоге, выборы прошли тихо, и Катилина снова проиграл.
После этого терять было нечего, и армия Манлия начала восстание в Этрурии, к северу от Рима, что дало долгожданные доказательства заговора. В результате, 8 ноября 63 года до н.э. Цицерон собирает экстренное заседание Сената, на котором он проявляет всё своё ораторское мастерство, громя Катилину в пух и в прах. “Доколе, Катилина,” - вопрошает он - “ты будешь испытывать наше терпение?”. Эта речь, которая называется Первой Катилинарией, сохранилась до наших дней и породила несколько крылатых фраз, например “O tempora, o mores!” - “О времена, о нравы!”. Вступительная фраза с “Доколе?” (Que usque tandem abutere, Catilina, patientia nostra?) тоже популярна и до сих пор фигурирует в политической риторике, на плакатах демонстрантов и даже в твиттерах современных политиков.
Картина Чезаре Маккари “Цицерон обличает Катилину”
Вечером того же дня Катилина, под нарастающим давлением, был вынужден уехать из города и присоединиться к Манлию. В Риме осталась тайная часть его группы, которая всё же решила следовать плану. Однако они снова допустили ошибку, обратившись за поддержкой к делегации галлов, которые приехали в Рим жаловаться на жадную администрация римлян в своей провинции. Заговорщики знали некоторых из делегатов и решили, что они раз они недовольны римскими порядками, то их и их народ можно будет легко завербовать и подключить к восстанию. Тем не менее, галлы, посоветовавшись со своим предводителем, решили не рисковать и рассказали о планах заговорщиков Цицерону. Тот, будучи хитрецом, надоумил галлов попросить у заговорщиков официальные письма с печатями, якобы для того, чтобы убедить в их подлинности галльских лидеров, которые остались дома. Когда письма были получены и переданы Цицерону, доказательства были получены и пятерых лидеров заговорщиков немедленно арестовали и бросили в тюрьму.
Снова собрали Сенат и начали решать, что же с ними делать. Кто-то предложил “высшую меру наказания”, все оживились. Молодой Юлий Цезарь внезапно предложил всё-таки обойтись с заговорщиками полегче, предложив заключение: либо пожизненное, либо хотя бы до суда. Если это так, то это было бы первое в истории Рима пожизненное заключение. Вариантов наказания тогда в Риме было немного: штрафы, изгнание или казнь. Предложение Цезаря не прошло, и Цицерон принял решение казнить заговорщиков без суда, якобы суровые времена требуют суровых мер. Это было ошибкой, которая впоследствии пустила под откос всю его политическую карьеру и даже привела к изгнанию из Рима. Никто не мог воспринимать всерьёз рассуждения о справедливости из уст человека, который без суда казнил пятерых сенаторов.
После этого римские легионы начали наступление на войска Катилины и Манлия. Битва была недолгой, но яростной. Войск у Катилины было немного, но он сражался в первых рядах и пал смертью храбрых, с раной на груди, а не на спине. Современник событий, римский историк Саллюстий в целом очень невысокого мнения о Катилине, но о последней битве пишет так:
“Только тогда, когда битва завершилась, и можно было увидеть, как велики были отвага и мужество в войске Катилины. Ибо чуть ли не каждый, испустив дух, лежал на том же месте, какое он занял в начале сражения. Несколько человек в центре, которых рассеяла преторская когорта, лежали чуть в стороне, но все, однако, раненные в грудь. Самого Катилину нашли далеко от его солдат, среди вражеских тел. Он ещё дышал, и его лицо сохраняло печать той же неукротимости духа, какой он отличался при жизни. Словом, из всего войска Катилины ни в сражении, ни во время бегства ни один полноправный гражданин не был взят в плен, так мало все они щадили жизнь — как свою, так и неприятеля.”
Так закончилась история восстания. Цицерон торжествовал: он раскрывает заговор, спасает государство, его награждают невероятно лестным и почётным эпитетом “отец нации”, он слагает оду о периоде своего консульства. Скромностью он не отличался, потому само-превозношения было немало. Но всё проходит, через несколько лет оппоненты начинают всё больше концентрироваться на его спорном решении о немедленной казни заговорщиков, критики смеются над пафосным и глупо звучащим началом оды “O fortunatam natam”. В итоге принимают закон, что за казнь без суда полагается как минимум изгнание, и Цицерон уезжает предаваться скорби в Грецию.
Кроме пересказа самой истории, в первой главе ставятся многие интересные вопросы: действительно ли так страшен чёрт, как его малюют? Действительно ли Катилина злодей и негодяй, или его программу по обнулению долгов можно расценивать, как полезную для народа и тогда, возможно, его стоит считать идейным революционером? В античности его трактовали исключительно как злодея, но позже, скажем, Ибсен и Блок уже не были так категоричны, представляя его в романтичном революционном свете. Кто ещё из влиятельных людей стоял за заговором, был ли к нему причастен Юлия Цезарь?
Легко понять, почему этот эпизод был выбран для первой главы книги. В контексте многих современных событий, переворотов, терактов, он не теряет актуальность. И как Цицерон, современные политики и философы морали размышляют: оправдана ли казнь террористов или врагов государства на месте? Этично ли точечно расстреливать дронами бойцов IS с британским гражданством без суда или потом за эти решения постигнет участь Цицерона?
Ссылки по теме:
- “Заговор Катилины” на Луркморе (!)
- “Заговор Катилины” на Википедии
- Саллюстий “О заговоре Катилины”
